Самая короткая и невозможная история о любви.
I.
Куда ты поедешь? - спросил папа. К Юре, - ответила она, вглядываясь в линию
горизонта. Они стояли на пригорке. Из-под их ног ровной лентой, то
спускаясь, то поднимаясь на многочисленных холмах, уходило за горизонт
Суздальское шоссе. Оно лежало перед ними, как на ладони, среди бескрайних
нежно-зеленых полей. Умытое дождями и талым снегом, шоссе казалось
игрушечным на молодой свежей травке. Сверху спускался вечер, но его было
трудно разглядеть среди туч, застилавших небо. На Суздальском опасно, -
заметил папа, следя за направлением ее взгляда. Она уловила запрет в
интонациях голоса, но это ее никогда не останавливало. Знаю, - подумала
она, - неизвестно, что на Суздальском может случиться, - а вслух спросила,
- Довезешь меня? Не могу – у меня дела, давай лучше денег дам, - и порылся
в карманах. Достал смятую сторублевую купюру и протянул ей. Этого даже до
кольцевой не хватит – тут дорого, - сказала она, но деньги взяла. Помяв
бумагу в пальцах, добавила, - ладно, там пешком дойду. А про себя подумала,
что оттуда до Юриного дома чертова прорва дороги. Они снова посмотрели
вдаль, – машин не было.
II.
Кое-как доехав до кольцевой, она вылезла из машины. Здесь, на окраине,
начинался сосновый бор. На дороге, уходящей в лес, ее ждала Анна. Они вошли
в душную серо-зеленую гущу. Нижние ветви сосен игольчатыми лапами закрывали
тропу сверху, а впереди образовавшегося туннеля маячил белый прямоугольник.
Пройдя совсем немного, она остановилась и задрала голову: на одной из
сосновых веток зрел персик. В этой глуши он был похож на солнышко. Сочное,
с золотистыми шершавыми боками, от которых в разные стороны расходились
сияющие лучики. Анна тоже посмотрела наверх, протянула руку и сорвала
плод. В ее зажатой ладошке свет исчез. Анна была выше ее.
III.
Спустя некоторое время дорога стала портиться. Местами не было асфальта, а
в расщелинах была видна обнаженная земля. В эти проемы кто-то вкладывал
бревна, чтобы было удобно идти. Наконец вся дорога оказалась вымощенной
толстыми стволами. Сосны редели. Между ними стали появляться лужи с
коричневой от земли водой. Идти было трудно, ноги проваливались в дыры
между стволами. Лужи по бокам росли, превращаясь в грязные озера со стоячей
водой. Все вокруг приобретало коричневый цвет земли. Казалось, даже нижние
ветви сосен, куполом нависшие над тропинкой, были коричневыми. Она думала,
что это от грязных испарений, которые распространяли болота по обеим
сторонам дороги.
Стали появляться люди. Это были обнаженные по пояс мужчины, хмурые и
сосредоточенные. Они неподвижно стояли по обе стороны тропы, по пояс в
болоте, исподлобья наблюдая за идущими и не проявляя ни капли
агрессивности. Вглядываясь, она увидела такие же неподвижные женские тела в
гуще воды. Их руки были связаны на запястьях за спиной, грудь обнажена.
Вытянуты в струны, тела напоминали бревна под ногами. А чтобы женщины не
тонули, каждую держал под живот стоящий рядом мужчина. Теперь она поняла
причину их хмурой сосредоточенности. Женщины следили взглядами за
двигающимися по тропе. Она шла вперед, не совсем понимая смысл
происходящего, но страшно ей не было. Наоборот, она с интересом
всматривалась в каждое новое лицо. Особенно притягивали взгляды женщин. От
незаметного колыхания толщи воды, их волосы ореолом обрамляли лица, а юбки
напоминали русалочьи хвосты. Она перестала смотреть вперед. Внезапно
женщины начали петь. Их голоса сливались, превращаясь в протяжно-ритмичную
песнь. Они пели о жизни и смерти, обо всем вечном и прекрасном на земле, о
красивых ритуалах, предшествующих Балу Весеннего Полнолуния. Их язык был ей
незнаком, но она понимала каждое слово песни, в которой растворялось все
вокруг. Иногда она даже шевелила губами, пытаясь повторить странные
мелодичные слова. Неожиданно боковым зрением она заметила, как Анна
ускорила шаг, а затем припустила бегом. И, не успев
повернуть головы, наткнулась на три фигуры, перегородившие поперек дорогу.
Слева оставалось немного места, куда можно было проскочить. В ту же секунду откуда-то снизу поднялся неожиданный страх. Мысли понеслись стремительным потоком, а зрение
выхватило и оставило в памяти мелкие подробности одежды мужчин. Очень
захотелось уйти, убежать, спрятаться. И она метнулась к спасительному
проему справа. В тот же момент крайний мужчина выбросил вправо руку,
преграждая ей путь. Не останавливаясь, она нагнулась, в надежде не
попасться, и уже увидела Анну, бегущую впереди, как этот крайний одной
рукой схватил ее поперек живота, а второй ловко вцепился в локоть и
притянул ее к себе. И тут она разглядела. Это были странные люди в землистых
рясах. У того, что держал ее, голова была непокрыта. У него были
абсолютно седые волосы. Притянув ее к себе, он заглянул в глаза. Сзади остановилась Анна и нехотя стала возвращаться.
На вторую никто не обратил внимание. Над ней же склонилось загорелое
морщинистое лицо. Пытливый темный взгляд чужестранца пытался что-то найти в
глубине ее глаз. И она поняла, что с ней ничего не сделают.
IV
Она стояла лицом к деревянным стеновым панелям и пальцем водила в пазу,
куда вставляют вешалки. Слева на плечиках висела одежда, сзади,
переругиваясь с продавщицей, ходила Анна, слева сидел император. Их
разделяла высокая тумбочка, заваленная пакетами и мятой одеждой. Император
о чем-то говорил, а она, пытаясь скрыть отвращение, водила пальцем по
стене. Император говорил о любви.
Стараясь не смотреть на него, она разглядывала черную
кофточку с фиолетовой строчкой. Но представляла седую голову. От его
настойчивости становилось еще хуже. Краем уха она старалась
следить за разговором сзади: - Я хочу померить вот эту, - рука Анны легла
на черную кофту. Подскочила кудрявая продавщица, - Попробуйте, но она вам
не пойдет. В этом лучше будет подруге. Это почему это не пойдет? –
возмущалась Анна. У вас фигура не та, - неуверенно произнесла продавщица. И
что же это с моей фигурой не так? – и Анна упорно влезала в кофту. На фоне
этой возни император робко уговаривал ее: «Я не прошу любви до гроба, я не
заставляю под венец. Я все понимаю и мой возраст, и ваше негодование. Черт
знает, как это произошло… Посмотрите на меня… Совсем ничего – один поцелуй…
Обещайте? Не сейчас, потом. Но обещайте!»
Она повернулась. Вглядываясь в его лицо, подумала, что он напоминает ей одного известного актера. Только вот имени она вспомнить никак не могла.
Заметив этот взгляд, император продолжал более уверенно: «Сделайте меня
счастливым! Пусть не здесь, но дайте слово, обещайте, вы поцелуете меня.
Скажите, да!» И он отвернулся. Съежился, убрал седую голову в ярко-розовый
шарф с синими полосками, а глаза спрятал под круглые черные очки. Теперь он
похож на кота Базилио, – подумала она, разглядывая его до тошноты жалкую
фигуру. И тут она, отступив на шаг, бросилась к нему, схватилась обеими
руками за кисточки на его атласном шарфе и стала тянуть к себе. Казалось,
она хочет задушить его. Император еще больше сжался, вцепившись в
стягивающую его горло ткань. Совсем не к месту он издал невозможный лающий
смех. Он защищался, неумело, беспомощно. Не переставая тянуть, она
наклонилась к нему и, почти касаясь губами рябого уха, холодно произнесла,
- Вы хотите ответ? Я дам его. Я все вижу и чувствую, потому без сомнений,
без отступлений и безоговорочно говорю - НЕТ! Последнее слово она кричала,
словно пыталась разорвать бедные уши императора своим отвращением. Затем,
отступив, бросилась бежать вон, в открытые двери магазина.
V
Улица оглушила ее красками и светом. По аллее, на которую она попала,
сновали маски, бегали дети в разноцветных одеждах, повсюду сыпалось
конфетти, и звучала музыка. Она стояла, окруженная нарядной карнавальной
толпой, на мощеной булыжником аллее. По сторонам росли карликовые деревья.
Зажигались фонари, и в их свете листья, казалось, были сделаны из
прозрачного желе. На чистой поверхности камня отражались звезды. Она стояла
растерянная и чужая посреди этого кукольного мира. Сзади послышалось
возбужденное оживление. Обернувшись, она увидела императора, который с
безумным взглядом расталкивал толпу. Увидев ее, он издал протяжный
старческий вопль и бросился догонять. Она бежала вперед, петляя между
людьми, а за спиной слышала шаркающий топот императора. Ей было ужасно
страшно от мысли, что может произойти, если ее догонят. Аллея неожиданно
кончилась Главной площадью города. Здесь кучками толпились дети и, смеясь,
разбрасывали голубям конфеты. Толстые тушки птиц, совсем как император,
носились за кормом. От этого площадь постоянно двигалась и менялась. И
здесь на огромном пространстве площади, на глазах миллионов подданных
император догнал ее. На Главной площади, от которой в разные стороны
расходились лучами аллеи, он попытался силой поцеловать ее. А она визжала
от отвращения в его руках. И то ли от ее криков, то ли из-за смолкшей толпы,
он остановился и, не убирая рук с ее плеч, стал как когда-то вглядываться
в ей глаза. Она видела, как исступление сменяется обреченной покорностью и
стыдом.
А дети, на минуту остановившиеся, продолжали свое праздничное веселье. Две
девочки взялись бегать вокруг нее и императора, когда одна вдруг
восторженно закричала, - Сакура зацвела, сакура! – и бросилась бежать туда,
куда только что указывала пальчиком. Она оторвала взгляд от глаз императора
и перевела его в сторону девочек. В начале аллеи под фонарем те обрывали
нежно-розовые цветки сакуры. Оставив императора в замешательстве, она
устремилась спасать дерево. Она легонько била девочек по рукам и грозно
командовала «брысь», отвоевывая жизнь цветкам. Наконец девочки разбежались,
успев все же прихватить по маленькому букетику. Она осталась под фонарем,
рассматривая черный гладкий ствол сакуры. Он был толстым и глянцевым от
влаги. На этой единственной палке пучками, как на пне, сидели цветки. К ней
приблизился император. Встав на носочки, он сорвал три цветка и медленно
протянул их ей. Она подала вперед руки, и в ее раскрытые ладони легли
нежные хрупкие лепестки. Император развернулся и пошел по аллее. Удивленная
разглядывала она три покоившихся в руках чуда. Неожиданно из чашечек сакуры
стали вылетать маленькие синие и голубые шарики. Они небольшими стайками
окружили ее, а часть осела на ладони. Император! Смотрите – это души
цветов! – радуясь, как ребенок, побежала она к нему. Приблизив пальцы к его
лицу, она смеялась и лепетала. Император нежно заключил ее руки в свои и
подул на лепестки. Души цветов, как мотыльки, взвились в небо и смешались с
падающими конфетти. На какое-то время они рассыпались в свете фонаря, а
затем похожим на ДНК столбом, взвились в черное небо. Она засмеялась вместе
с императором. Наблюдая за полетом душ-мотыльков, она не заметила, как тот
начал пятиться. Уже когда он был на расстоянии, она разглядела, что на
императоре была красная сутана, расшитая золотой нитью. Его глаза с
добротой наблюдали за ней. Тогда она подошла к нему и, обхватив руками его
голову, попыталась поцеловать. Но он уворачивался, отступая. Потому ее
поцелуи попадали ему куда-то под глаз, а его губы она чувствовала у себя на
подбородке. Наконец они остановились в этой бессмысленной борьбе. Император
убрал от себя ее руки и попросил уйти. Она повиновалась. Пройдя немного,
обернулась и прокричала, - Император! – он тоже остановился, - Если мы
когда-нибудь встретимся, давайте вместе сыграем в кино! Император несмело
поднял вверх руку и замахал ей вслед.
VI
В конце аллеи ее ждала Анна. Пройдя вперед, они ступили на Главную площадь.
Но не стали ее пересекать. А свернули за угол, на одну из аллей-лучиков.
Она остановилась, пропуская вперед подругу. Впереди была темная улица,
освещаемая одной луной, сзади била жизнь, шел праздник. Она посмотрела на
черный силуэт Анны и заплакала.
Последний раз редактировалось Байю2006 04-10, 14:09, всего редактировалось 1 раз.
|